Та страна

Каждый день я стараюсь писать заметки в рубрику «дневник чтения Библии». Вчера рассуждал о Рождестве как о двери, а потом, читал Евангелие от Матфея:

И сказал: истинно говорю вам, если не обратитесь и не будете как дети, не войдете в Царство Небесное; Мат.18:3

Стал записывать мысли, которые появились в процессе размышления, и неожиданно написал небольшой рассказ, точнее рассказ-фантазию, а еще точнее начало такого рассказа-фантазии.

---

Сергей сидел на бетонном бордюрчике, которым был огорожен ручей и тихо всхлипывал. Он пытался сдерживаться, пытался отвлечься, шутил. На несколько минут это помогало, но потом он увидел попугая, который притаился на макушке березы. Попугай был говорящий. Не как все попугаи, которые повторяют слова, не понимая смысла. Кентавр умел говорить по-настоящему. «Если всех  туповатых попугаев зовут Кеша, то меня зовут Кентавр», — представился он, когда первый раз прилетел к ребятам. Но сокращенно-то все равно получился Кеша, так что особо ничего не изменилось. Кеша смотрел на Сергея и молчал.  Обычно он болтал безумолку, но тут, видимо, даже его попугайского ума хватило, чтобы проявить деликатность.

Сергей никогда особо не любил Кентавра за его зазнайство, но сейчас, когда он понял, что больше никогда его не увидит, то слезы сами собой побежали в два ручья. Сергей вытер их рукавом кофты. 

Рядом звенел ручеек. Взрослые думали, что это обычный ручеек. Взрослые вообще всегда про все думают, что это Обычное. Обычный мальчик, обычное утро, обычная палка. Ох, если бы они знали! Хотя они же когда-то знали… Так вот ручеек был не обычный, а волшебный. Достаточно погрузить в него больную ногу или руку, то сразу боль исчезала. Да и любая болячка или ссадина заживала за несколько минут! Главное — вытерпеть холодную воду!

Завтра и ручей для Сереги потеряет свою волшебную силу и станет обычным ручейком.

Потом он посмотрел на дверь. Дверь! Сколько раз они открывали ее и погружались в неизвестный мир приключений. Вот и сегодня, они с ребятами только что вернулись ОТТУДА. Очень не хотелось возвращаться, но надо было вернуться. ТАМ нельзя находится слишком долго. Нужно обязательно возвращаться. На этот раз Сергей тянул до последнего. До последней секундочки. Постоянно оглядывался, когда шел обратно, пытаясь все запомнить. Эх жалко, что ТАМ не работают фотоаппараты. Что запомнил, то твое. Но запомнить, судя по всему, не получится. По крайней мере ни папа, ни мама, ни остальные взрослые ничего не помнят про ТУ страну (только бабушка как-то встрепенулась, когда Сергей рассказал ей про Дрима).

Завтра дверь исчезнет. Точнее, она останется, но перестанет пускать его, Сергея, ТУДА. «Это не честно! Так не должно быть!»,— хотел закричать было Сергей, но что толку. Не поможет.

Ребята: Санька, Ленька, Светка и все все остальные, стояли вокруг Сергея, переминаясь с ноги на ногу. Им-то хорошо. Для них все еще впереди.

А Сергею завтра исполняется пятнадцать лет! Он станет взрослым. А дверь пускает только детей, и ручей лечит тоже детей, и попугая понимают тоже только дети, да и то не все. А ему теперь нужно, как говорит мама, наконец-то задуматься о своем будущем (провались оно пропадом!)

— Слушай, Сержио, — проговорил Ленька. Он всегда называл его только так,— я вот подумал про Мишу.

— Причем тут Миша?— не понял Сергей.

—Ну, ему же уже далеко за двадцать. У него самого дети есть, а он…

Сергей аж подскочил.

— Точно, Ленька, ты — гений! Бежим к нему.

Но бежать не пришлось. Миша уже сам шел к ребятам. 

— Что за у вас видок?— смеясь спросил он, — как будто хороните кого-то.

— Почти,— ответил Сергей.

Миша стал серьезным.

— Рассказывайте, что случилось.

— У Сергея завтра день рождения —  пятнадцать лет, — ответила Светка.

— Так это же здорово!, — обрадовался Миша, — закатим пир-горой. Можно Дрима позвать. Они, вроде как, большие друзья.

— Скажи, Миша, — спросил Сергей, — мы же все знаем, что ТА страна, и дверь, и ручей, и Дрим, и Кентавр — это все только для детей. А как же ты?

— А что я? — спросил Миша.

— Тебе же уже больше двадцати лет.

— Двадцать девять, — поправил Миша.

— Тем более, — Сергей немного удивился. Он знал, что Миша — взрослый, но не думал, что уже двадцать девять! — почему же дверь тебя пускает?

— Ах, вот в чем вопрос, — понял Миша, — тут дело в не возрасте. Некоторые и в двенадцать лет уже не могут ТУДА попасть. В какой-то момент человек вдруг забывает, что он все навсего ребенок. Он начинаем слишком много думать о себе. Он забывает, что дружба — это когда просто так, а не когда для чего-то. Ему становится трудно жить в мире, полном чудес, где ничего не понятно. Он хочет чтобы было все ясно и спланировано. Вот для таких-то и закрывается дверь в ТУ страну. 

Он посмотрел на Серегу и добавил.

— Тебе это не грозит.